Последняя премьера самого южного оперного театра России – «Паяцами» здесь завершали сезон – оптимальный выбор. Опера у публики – в числе любимых, она относительно невелика, динамична, и самое главное – темпераментное поведение главного героя понятно и даже созвучно дагестанцам, импульсивным и открытым, подобно жителям италийского юга. Поэтому всемирно признанная классика веризма ожидаемо нашла в них искренних и восторженных почитателей.

Режиссер Александр Прасолов ставит традиционный спектакль, что является верным решением, учитывая молодость оперного искусства в Дагестане и своеобразие культурной среды: прежде чем всерьез экспериментировать, необходимо просвещать и формировать традицию, представить шедевры прошлого в классическом решении. Однако небольшие новаторские моменты Прасолов себе позволяет. Например, пролог Тонио исполняет в полосатой тюремной робе, закованный цепями и конвоируемый двумя солдатами. Это означает, что злобный интриган, стараниями которого герои любовного треугольника в финале оперы приходят к кровавой развязке, наказан как провокатор трагедии. Канио при своем первом появлении едва ли напоминает малоудачливого странствующего комедианта – одет с иголочки, скорее, это средней руки делец мафиозного сообщества. Комедия во втором акте – утрированно фарсовая, артисты разодеты действительно сущими паяцами: в домино, немыслимые разноцветные парики, лица раскрашены по всем клоунским канонам. Несколько выбивается среди них вновь Канио – его наряд больше напоминает костюм вельможного князя эпохи Ренессанса, а не театрального Пьеро (художник – Ибрагимхалил Суньянов). Финал драмы усугублен: не два, а три трупа – стоящие в оцеплении карабинеры открывают пальбу по зарезавшему пару любовников Канио и убивают его. Кстати, оцепление для буйной публики вовсе не лишне: темпераментные калабрийцы-махачкалинцы того и гляди устроят потасовку (перед самой комедией дело до легкого рукоприкладства среди мужчин на сцене все же доходит). Вообще криминальный элемент присутствует в спектакле изрядно – не только Канио-мафиозо или вечно готовые к разборкам сельские кавалеры доказательство тому, но и пистолет, каковым размахивает Недда, угрожая отвратительному ей Тонио.

Сценография рисует площадь неведомого южного городка, где между двумя античными колоннами выстраивают дощатый помост и натягивают проволоку с занавесом, – площадка для гастрольного проката фарса готова в считаные минуты. Режиссер четко отделяет реальную жизнь героев от театральной: в первой ему удается создать ощущение электричества и неминуемой беды, комедию отличает грубоватый юмор, многочисленные гэги (целящийся в Недду из натурального лука Амур с пушистыми крылышками забавен, не менее выразителен он же, когда разливает по фужерам вино пирующим Коломбине и Арлекину, а ожидаемое оживление публики вызывает принесенная Тонио живая курица в клетке). В финале, как и положено у Леонкавалло, жизнь и театр перемешаны и деланные страсти вдруг оказываются самыми что ни на есть реальными.

Как музыкальный продукт спектакль в общем получился, тем более что веристская опера не требует особой рафинированности. Из вокалистов наибольшее удовлетворение приносит Сергей Поздняков (Сильвио) с голосом красивым, насыщенным и ровным. Его партнерша по лирическому дуэту Заира Даибова (Недда) в целом также убеждает – темпераментная игра подкреплена уверенным, ярким вокалом. Несколько прямолинейно, почти без нюансов поет Магомед Абасов (Беппе), а два главных кавалера оперы – тенор Роман Байлов (Канио) и баритон Мухсин Камалов (Тонио) обладают сочными, большими голосами, но оба испытывают определенные затруднения в верхнем регистре. К сожалению, поют в Махачкалинской опере все в микрофон, что является, конечно, досадным обстоятельством, не красящим классический оперный спектакль.

Интерпретация маэстро Новруза Шахбазова – бурлящая, огнедышащая, что абсолютно соответствует музыкальной природе произведения. Оркестр и хор звучат корректно, хотя более положительную характеристику найти для коллективов пока непросто.