Между двумя этими вечерами нет почти ничего общего – ни в жанровом отношении, ни по составу участников, ни даже по месту действия, если не считать того обстоятельства, что оба входили в программу Открытого фестиваля искусств «Черешневый лес». Имеется, правда, и еще один общий момент, но о нем – чуть позже.

Концерт в Доме музыки назывался многозначительно и почти что претенциозно: «Услышать будущее». Впрочем, видя на афише имя Владимира Спивакова, вряд ли кто-нибудь усомнился в оправданности столь обязывающего наименования. Ведь Спиваков давно известен не только в качестве выдающегося музыканта, но еще и как «крестный отец» юных дарований, заботливо пестующий их годами, способствуя профессиональному росту и карьере. Многие проходят через его Благотворительный фонд. Однако оба музыканта, выступившие в Светлановском зале в сопровождении Национального филармонического оркестра России, не были стипендиатами фонда.

Пианист Александр Малофеев до встречи с маэстро успел «засветиться» на целом ряде состязаний – юношеских и не только. А вот имя скрипача Даниэля Лозаковича для российской публики открыл именно Спиваков. Услышав в записи игру тогда еще девятилетнего мальчика, он пригласил его выступить на открытии фестиваля «Москва встречает друзей», а спустя несколько лет предложил участвовать в своем I Международном конкурсе скрипачей, где Даниэль стал победителем. Малофееву – 15 лет, Лозаковичу уже исполнилось 16. Первый – россиянин, второй – гражданин Швеции, но с «советскими» корнями (папа белорус, мама родом из Киргизии). Первый – типичный вундеркинд, и его музыкальные достижения можно воспринимать лишь с существенной поправкой на возраст. Второй – во многом вполне сформировавшийся музыкант, способный уже сейчас состязаться на равных даже с самыми наипервейшими звездами смычка.

Александр Малофеев выбрал для своего выступления не что-нибудь, но Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова – произведение сверхпопулярное, требующее, помимо всех прочих качеств, музыкантской зрелости. Про исполнение Малофеева можно сказать что-то вроде того: молодец, справился. Если бы это сыграл подобным же образом более взрослый музыкант, мы говорили бы не только об определенной звуковой робости, но и об отсутствии интерпретации как таковой. Однако для 15-летнего мальчика важным достижением было уже хотя бы то, что он в принципе осилил такое полотно – без сбоев и срывов.

Совсем другие ощущения оставляло выступление Даниэля Лозаковича. Такого захватывающего исполнения Первого концерта для скрипки с оркестром Макса Бруха за последние годы, пожалуй, и не припомнить. Я бы сказал, что это было ярче – а порой казалось, что даже и тоньше, – чем, к примеру, у Вадима Репина, неоднократно исполнявшего этот концерт в столице. В интерпретации Лозаковича начисто отсутствовала какая-либо брутальность, на каковую это произведение подчас провоцирует (ее-то в первую очередь и демонстрировал не так давно Максим Федотов в КЗЧ), зато в избытке было романтического неистовства. Скрипка юного солиста пела, грустила и радовалась, легко преодолевая при этом все и всяческие технические каверзы, не заостряя на них особого внимания. А прозвучавшие следом «Интродукция и Рондо-каприччиозо» Сен-Санса явили нам одновременно виртуоза и прекрасного музыканта, владеющего секретом «скрипичного бельканто».

Словом, если в первом отделении надо было напрячь воображение, чтобы «услышать будущее», то во втором оно уже реально наступило. Неслучайно ведь Лозакович побеждает в последнее время именно во взрослых, а отнюдь не юношеских состязаниях, приводя на память давнишнюю победу на Конкурсе Чайковского Михаила Плетнева, которому на тот момент было лишь 17 лет…

В тот вечер в каком-то особом ударе был сам Владимир Спиваков. Чувствовалось почти физически, что юные музыканты – прежде всего, Лозакович – заряжают его молодой энергией. И – дабы ее избыток не пропадал втуне – маэстро продирижировал на бис Интермеццо из сарсуэлы Херонимо Хименеса «Свадьба Луиса Алонсо» с таким зашкаливающим драйвом и в таких головокружительных темпах, какие не могут не поражать в его солидные года…

***

Второй вечер, проходивший в Зале Чайковского, – это совсем иной формат и жанр. Но главной героиней и здесь тоже стала скрипка. Ее даже вынесли в название спектакля – «Черт, Солдат и Скрипка».

Скрипку в данном случае можно считать героиней даже дважды. С одной стороны, она – своего рода фигурант действия, в значительной мере несущий на себе основную символическую нагрузку. С другой, самым главным человеком здесь был знаменитый скрипач Дмитрий Ситковецкий. И именно в его руках эта скрипка издавала чудесные звуки. Но Ситковецкий также – автор идеи этого проекта в целом и его музыкальной версии в частности. А еще он исполняет роль… Черта.

Впрочем, о ролях как таковых можно в данном случае говорить лишь условно. Нет ни грима, ни специальных костюмов, ни попытки актерского перевоплощения – каждый просто произносит отведенный ему текст с теми или иными интонациями, в тех или иных мизансценах, предписанных режиссером Михаилом Кисляровым.

В основе действа – «История солдата» Игоря Стравинского, которую Ситковецкий дополняет отрывками некоторых других сочинений того же автора. Текст Шарля Рамю радикально переделан в духе злободневного капустника. Эту работу еще в 2014 году выполнил по заказу Ситковецкого Михаил Успенский (ныне уже, увы, покойный). Собственно, новый текст и стал одним из наиболее спорных моментов спектакля. Вторым – выбор исполнителей.

Правомерность переделки изначального текста (можно во многом согласиться с оценкой его Ситковецким как недостаточно внятного и морально устаревшего) не вызывает сомнений. Дарование автора – в общем-то тоже. Проблема этого текста даже не столько в том, что он подчас балансирует на грани вкуса, сколько в его принципиальном «тональном» несовпадении с музыкой Стравинского. Многослойная и глубокая, она настраивает на философский лад, тогда как текст, чересчур прямолинейный, «лобовой», более всего напоминает о жанре телешоу.

Впрочем, то, что мы видим, отчасти как раз к таковому и относится. Неслучайно в качестве Рассказчика выступает… Владимир Познер. А его визави, взявшим на себя роль Солдата, становится… Андрей Макаревич. Приглашая в проект таких медийных персон, Ситковецкий, похоже, убивал сразу двух зайцев. Во-первых, именно эти имена на афише во многом способствовали ажиотажному интересу к проекту публики (увы, по большей части состоявшей из тех, кому не слишком много говорят имена Стравинского и самого Ситковецкого). А во-вторых, на фоне непрофессиональных актеров гораздо более убедительными выглядели актерские амбиции Ситковецкого и его музыкантской компании, включавшей пианистку Полину Осетинскую, кларнетиста Игоря Федорова, перкуссиониста Антона Плескача.

Выбор исполнителей – это уже почти половина решения. И если режиссеру приходится иметь дело с чужим выбором, то его свобода маневра заметно сужается, а само решение неизбежно оказывается компромиссным. Правда, Михаил Кисляров здесь «в материале», как никто другой. Более тридцати лет назад как раз «Историей солдата» Стравинского он дебютировал в Камерном музыкальном театре Бориса Покровского, обращался к ней и позднее (в том числе в рамках фестиваля «Декабрьские вечера»).

Что можно придумать с тем же Познером? У Кислярова нашелся ответ на этот вопрос, оказавшийся в данном контексте едва ли не единственно верным. Познер не просто выступает от лица… Познера. Он еще и появляется в первый раз перед зрителями на больших экранах, в обстановке телестудии, откуда и рассказывает нам предысторию «Истории солдата». И лишь в начале собственно музыкального действа выходит вживую на сцену, где к нему присоединяется Андрей Макаревич. Их мизансцена за столом также впрямую ассоциируется с беседой в телестудии.

Познеру в этой ситуации, понятное дело, проще всех. Макаревичу сложнее – ему-то приходится как бы «играть» роль Солдата, что получается не слишком убедительно: голос не очень приспособлен для такого жанра, да и собственно актерских умений особо не наблюдается. Но те, кто шел прицельно «на Макаревича», не остались разочарованными: ему предоставили возможность исполнить вставной номер в своем жанре и своего же сочинения... Вполне успешно выступил Макаревич также и в качестве художника: его рисунки, превращенные в компьютерную анимацию Яном Калнберзиным, демонстрировались на тех же экранах, придавая действу некую изюминку, хотя и не соотносясь с ним впрямую.

Будучи режиссером и хореографом в одном лице, Михаил Кисляров ввел в спектакль пластико-хореографические партии Солдата и Принцессы в исполнении представителей экспериментального танца Александра Тронова и Анны Дельцовой, выступивших также и соавторами хореографии. Именно эта сторона и стала в спектакле наиболее интересной и выразительной. Хотя автор и идеолог проекта Дмитрий Ситковецкий все равно остался его центром и главным героем. И режиссер немало помог ему и музыкантам в реализации их актерских амбиций.

Таким образом, при всей разнородности, а иногда и противоположности задействованных элементов, целое в итоге все же сложилось.

На фото А. Макаревич, Д. Ситковецкий, В. Познер