Б. Чайковский родился в Москве, учился в Гнесинской музыкальной школе, затем в Гнесинском училище лично у Елены Фабиановны Гнесиной (которая еще долгое время принимала участие в жизни талантливого ученика), в 1941-м поступил в Московскую консерваторию, но война отодвинула обучение на долгие четыре года, которые через много лет нашли отклик, в частности, в «Севастопольской симфонии». В консерватории Чайковский был учеником В.Я. Шебалина, затем Д.Д. Шостаковича, после увольнения Шостаковича в 1948 году учился в классе Н.Я. Мясковского. Окончил консерваторию также и как пианист – у Л.Н. Оборина. С 1989-го до конца жизни преподавал композицию в Гнесинском институте (среди учеников – А. Христианов, Р. Радович). Исполнителями сочинений Б. Чайковского были Рудольф Баршай, Кирилл Кондрашин, Мстислав Ростропович, Галина Вишневская, Владимир Федосеев, Виктор Пикайзен, Галина Писаренко.

Сегодня музыка Чайковского, причем в очень малом объеме, известна в основном в высших музыкально-педагогических кругах. Его творчеству посвящены только четыре страницы в учебнике отечественной музыкальной литературы, а это – источник оценочных суждений, мерило значимости композиторской личности для неопытных студентов, которые вырастают в исполнителей и педагогов и в свою очередь продолжают транслировать эти ценностные ориентиры. Диски с музыкой Б. Чайковского можно отыскать лишь с величайшим трудом, детская музыка вообще по большей части недоступна, последние изданные ноты датируются концом прошлого столетия (то, что есть в библиотеках – даже, например, в РАМ им. Гнесиных, –  крайне скудно и разрозненно). В новых образовательных программах имя композитора отсутствует в списке симфонистов. Среди живущих авторов его нет, и напомнить о себе новым произведением или творческим вечером он не имеет возможности (правда, громко заявлять о себе было не в жизненных принципах Бориса Чайковского, и неслучайно глава Союза московских композиторов Олег Галахов как-то сказал: «Я не помню, чтобы при его жизни были грандиозные авторские концерты»).

Кое-что из музыки Б. Чайковского знают почти все – многие легко напоют «Нормальные герои всегда идут в обход» или давно вышедшую за пределы киноэкрана темку из «Женитьбы Бальзаминова». Но Чайковский является и автором симфонических поэм «Ветер Сибири» и «Подросток» (под впечатлением от романа Ф. Достоевского), четырех инструментальных концертов (для кларнета, виолончели, скрипки, фортепиано с оркестром), струнного и фортепианного трио, фортепианного квинтета, шести струнных квартетов, вокальных сочинений на стихи Пушкина, Лермонтова, Бродского, Киплинга, Заболоцкого, Блока, Тютчева и Цветаевой, фортепианных пьес, музыки к более чем тридцати кинофильмам и тринадцати детским радиопостановкам. Уже один этот (далеко не полный) перечень сочинений говорит, что перед нами – крупный композитор, которому были подвластны многие жанры, как серьезные, так и прикладные, который в своем творчестве задается непреходящими и животрепещущими вопросами, в том числе «вечными русскими». У Б. Чайковского не было сочинений поверхностных, каждое писалось «красными кровяными тельцами» (из интервью композитора В.М. Келле), такова даже киномузыка, и в отдельных случаях можно говорить о соавторстве с режиссером (например – с Роланом Быковым в «Айболите-66»).

По силе таланта, степени мастерства, а главное, общечеловеческой значимости – той единственной доминанты, которая через века отбирает и сохраняет лишь жизненно необходимые миру произведения искусства, – музыка Бориса Чайковского стоит в одном ряду с музыкой Рахманинова, Прокофьева, Шостаковича, Мясковского, Свиридова, каждый раз после встречи с ней возникает чувство сопричастности некоему абсолюту, идеалу. Эта музыка поглощает полностью, вовлекает в свое центростремительное движение и не отпускает до последних отзвуков. И для того чтобы понять все ее величие, не нужно «высчитывать» такты и звуки, ломать голову над зашифрованными смыслами – ее надо просто слушать. Удивительно, но она, написанная во второй половине ХХ века, реально доступна самому широкому слушателю, который сегодня уже, к сожалению, сбежал из концертных залов с заголовками «Современный композитор» на афишах. При этом традиционной ее тоже назвать нельзя. Ведь, например, ни серийная, ни коллажная техника не были чужды музыкальному языку Б. Чайковского, но и самоцелью тоже не являлись. Этот композитор творил на основе законов чисто музыкальных, а через них – психологических и человеческих.

27 сентября в зале «Гнесинский» на Поварской состоялось открытие фестиваля «Страницы камерной музыки Бориса Чайковского». На его первом концерте были исполнены Фортепианный квинтет – Алексеем Курбатовым, Надеждой Артамоновой, Кариной Саетовой, Татьяной Келле и Евгением Румянцевым, вокальный цикл «Лирика Пушкина» – Яной Иваниловой и Ольгой Макаровой и Соната для двух фортепиано – Николаем Медведевым и Михаилом Турпановым. После концерта осталось очень сильное, поразительное впечатление: каким-то непостижимым образом Борис Чайковский говорит на языке уже не своей, а нашей современности, передавая ощущение нервного тока жизни, который кружит и увлекает, не дает опомниться. В мучительных диссонансах, стремительных пассажах, в обрывах-окончаниях фраз, во врывающихся звенящих и грохочущих звуках – наша психологическая реальность. Эта музыка – камертон сегодняшнего состояния. При этом у Бориса Чайковского всегда есть спасительная зацепка для слуха – живая, развивающаяся интонация личности, того, что по-прежнему является единственно важным и ценным. Он писал о человеческой душе, целостность, чистота, высота которой требует сохранения.

В этой музыке слышен человек, поэтому так идентифицируешь себя с ней, поэтому так глубоко, каждой клеткой переживаешь ее. И это сильное, до слёз трогающее ощущение сочувствия тебе, созвучия твоим впечатлениям и переживаниям, способно заслонить большую часть современного искусства, которое издевается, смеется над человеком, калечит и уродует человеческую суть, замещает в искусстве эмоциональную правду холодной рассудочностью. Неужели можно поверить в то, что технологический прогресс способен уничтожить в нас живое чувство? Ведь мы продолжаем реагировать на внешний мир: раздражаться, страдать или, наоборот, восхищаться им! Тогда почему же музыка Б. Чайковского так непопулярна и малоизвестна, когда именно такая духовная пища, заключенная в звуках, необходима всем нам – хоть бы ради восстановления доверия к современной музыке, для возвращения старых и обращения новых, молодых слушателей в почитателей подлинного искусства, для уверенности, что не все еще потеряно в эру «Заката Европы».

Исследователь Б. Чайковского Валида Келле объясняет неизвестность музыки композитора таким образом: «При жизни его творчество не вошло ни в одно из направлений: оно не относилось ни к ура-патриотическим, а фактически конъюнктурным сочинениям, ни к псевдонациональным, с поверхностным, внешним использованием фольклорных черт, ни к авангардизму. К этому прибавляются определенные черты его характера: он никогда никого не просил играть или издавать его музыку. Этого было достаточно, чтобы его не замечали. Но если посмотреть с метафизической точки зрения, то я считаю, что его эстетика просто пришлась не ко двору. Потому что своим творчеством он укреплял центростремительное основание нашей жизни, духа и культуры, а все разбегались в центробежных линиях».

Сам Борис Чайковский сказал об этом так: «Я бы, пожалуй, не согласился с этим. Кем-то (моя музыка – А.А.) и услышана. А потом, знаете, когда-то Шостакович заметил, что меня не ждет легкая популярность. "При всей видимой простоте, – сказал он, – ваша музыка, Борис Александрович, сложна…"» (из интервью В.М. Келле). 

На фото Б. Чайковский