Во - первых, редкое название: Рихарда Штрауса у нас почти не ставят, а его вторая экспрессионистская опера и вовсе из всех российских театров есть лишь в репертуаре Мариинского. Во - вторых, спектакль англичан Джонатана Кента (режиссер), Пола Брауна (сценограф) и Тима Митчелла (световик) сделан очень ладно: двоемирие двухуровневой конструкции с Венским сецессионом наверху и «помойкой» внизу смотрится весьма эффектно. Он создан в 2007 году, но за 12 лет ничего не потерял – даже после переноса с исторической сцены, для которой предназначался, в «Мариинский - 2», где его показывают теперь. В - третьих, за пультом стоял Валерий Гергиев. Немецкий репертуар, в особенности музыку обоих Рихардов, Вагнера и Штрауса, маэстро чувствует как никто и умеет преподнести во всем блеске. Осмелюсь утверждать, что «второй Рихард» Валерию Абисаловичу все же ближе и удается гораздо интереснее, чем первый, даже безупречно. В - четвертых, в партии Электры выступила Елена Панкратова. За последние сто лет, кажется, она вторая русская примадонна (первая – легендарная Фелия Литвин), признанная за рубежом и в вагнеровском, и в штраусовском репертуаре. Этим летом в Байройте, где Панкратова выступает ежегодно с 2016 - го, она споет Ортруду в «Лоэнгрине» и Кундри в «Парсифале», а свою Электру уже показывала в Вене, Дрездене, Лионе, Неаполе и Амстердаме, вскоре повторит в Гамбурге. Везде, где Панкратова пела эту партию, восторгам и публики, и критики не было конца.

«Электру» вполне можно рассматривать как оперу, развивающую идеи «Саломеи», которой Штраус удивил мир ранее, хотя за сюжетную основу здесь взята не библейская легенда, а античный миф. «Электра», конечно, сложнее и жестче по всем параметрам: она более протяженная и более «взвинченная», пугает своей «деструктивностью», бессмысленность и беспощадность разворачивающихся в опере событий погружает в мрачное подземелье Танатоса, в бескрайние и темные бездны подсознания. Смерть главной героини в финале показана совсем не так поэтично, как в «Саломее», здесь нет того беспредельного обаяния эротического танца, который Штраус подарил ветхозаветной царевне, а оттого послевкусие спектакля более терпкое.

Колоссальное напряжение, высочайший тонус партитуры оркестр под управлением Гергиева держал непрерывно на протяжении двух часов (спектакль идет без антракта). Сумасшедший драйв мог бы и утомить, если бы не удивительное сочетание плотности и прозрачности в оркестровом исполнении, позволившее солистам прозвучать без потерь. Ни на минуту не возникало ощущения борьбы певцов с оркестром за слышимость в зале – дирижер словно преподносил пение на ладони.

Это не отменяет грандиозных сложностей вокальных партий. Елена Панкратова удивила звучанием одновременно мощным и очень ясным, звуком острым, но не пронзительным, не теряющим округлости тона и благородства. Помню ее Леонору в «Трубадуре» примерно десятилетней давности: богатство материала и тогда впечатляло, но не вполне удовлетворяло владение голосом, особенно с точки зрения интонационной чистоты в верхнем регистре. Сегодня нет и тени тех проблем: безупречное пение экстра - класса, сфокусированный звук пробивной силы. Поразила также неутомимость артистки, ее колоссальная выносливость: циклопическая по объему и напряжению партия от первой до последней ноты была проведена так, будто ничего более естественного, как выпевать штраусовские экзерсизы, для Панкратовой не существует. Но и актерски титульный образ сделан очень точно – скупо и вместе с тем выразительно, без пережима (а музыкальный материал к этому, кажется, подталкивает). Ее Электра движется к финалу, железно зная, к чему стремится и как все должно произойти. Яркий фатализм – и в пении, и в игре: бесспорно, это та героиня, которую представлял сам Штраус.

Окружение Панкратовой оказалось более чем достойным за единственным исключением – Ольга Сергеева в партии Хризофемиды, увы, демонстрировала качку. Превосходной Клитемнестрой выступила Елена Витман. Эту солистку доводилось слышать неоднократно в больших и чаще малых партиях: всегда это был всего лишь стабильный профессионализм среднего уровня. Но теперь – совершенно другая певица и актриса: с великолепным насыщенным меццо и невероятно достоверным способом существования в образе преступной и мятущейся царицы. Картину вокального благополучия мариинской «Электры» довершали яркие выступления Михаила Петренко (Орест), Олега Балашова (Эгист) и Станислава Леонтьева (Слуга).

Фото Наташи Разиной