Полемика на эту тему в журнале «Музыкальная академия» (2020, № 4) привлекла немалое число музыкантов, получилась интересной и живой, так что по прочтении захотелось ее продолжить – она стала мотивацией к собственным размышлениям.

Ритуал или беспредел?

Начать с того, что ряд ее участников истоки и предвестия сплавов, синтезов и эклектик обнаруживают в музыке прежних эпох. Например, композитор Александр Хубеев находит их и у Чайковского, и у Шопена. Леонид Десятников пишет: «Кажется, стилевые контрасты и жанровые миксты существовали если не всегда, то издавна – по крайней мере, с появлением первого ренессансного кводлибета». Настасья Хрущева и вовсе считает, что музыка просто возвращается к утерянной в веках своей природе: «ритуальной, игровой и площадной».

Во всем этом есть доля истины. Уже в XVI веке у Орландо Лассо духовное соседствует с развлекательным, а светское с фривольным. Что уж говорить о Берлиозе с его несбывшимся синтезом искусств или о Gesamtkunstwerk Вагнера! Или о Скрябине, Чюрленисе… – в конце концов, можно уйти в глубокую архаику с ее сакральными синтетическими обрядами.

И все-таки теперешняя мешанина всего со всем, эклектика этих поли, пост и мета, даже имея знаки в прошлом, – нечто совершенно отличное от предыдущего. Если смешение разного с разным, противоположного с противоположным раньше представляло некую задачу, поиск и цель конкретного мастера с его индивидуальным видением, то сегодня это, возможно, доминирующий фактор музыкальной действительности. Композиторское творчество в большинстве своем в той или иной степени и представляет этот самый музыкальный синтез и сплав. Да что там композиторы! Возьмите иные выступления Алексея Любимова, Гидона Кремера, Андреса Мустонена, Татьяны Гринденко, Владимира Юровского, Теодора Курентзиса, стыки джазменов с академическими исполнителями, а также концерты, в которых Лучано Паваротти может петь дуэтом с Дайаной Росс, Пласидо Доминго – с Фрэнком Синатрой, Фредди Меркьюри – с Монсеррат Кабалье, а Хосе Каррерас – с Полом Маккартни. Программы составлены так, что в не столь уж давние времена о них говорили бы в лучшем случае как о дурновкусии и пошлости, а в худшем – как о музыкальном криминале и даже беспределе. Впрочем, это отдельная тема, не имеющая отношения к нашему тексту.

Время перехода

Но вот что интересно. При всем том, что явление сплава и синтеза теперь одно из преобладающих в композиторском мире, оно не стало чем-то окончательным и определяющим. Более того, оно вызывает неоднозначное, двойственное ощущение даже у тех, кто синтезу этому предан и верен. Потому что неясно и неизвестно: нынешний тотальный микст – это то, к чему история музыки целенаправленно шла и в этом одно из проявлений ее сути? Или же это время перехода к чему-то главному, смысловому и магистральному?

Что плохого, если представить нашу современность всего лишь временем перехода? Еще Карл Ясперс сформулировал: «Все великое есть явление на стадии перехода». А уж в музыке это более чем возможно. Время перехода – всегда повод к осмыслению прошедшего и предвидению наступающего. Момент, когда прошлое еще не до конца отрефлексировано, будущее пока туманно и кто-то имеет право оставаться в прошлом, не пытаясь ничего изменить или переоценить, а кто-то, напротив, с неменьшим правом пробивает дорогу вперед, стремясь не только к продолжению, но и к чему-то глобальному, обобщающему, суммирующему.

Переходное время – это еще и время смелых спонтанных осознаний того, что на данном этапе нового нет и в ближайшие годы не предвидится и что наступает пора некоего всеохватывающего (всеядного) техно-жанро-стилевого единения. А это значит, и время всеобщего толкования и перетолковывания музыкальных образов и смыслов, нивелированных в многочисленных измах, постах и истах (от тотального перекоса в сторону композиционных технологий до тотальной иронии и стёба). Время решительного преодоления прежних табу и запретов, приближения к иным музыкальным пространствам, где нет навязанных искусством (или искусству) границ и барьеров. Вот только что в конце переходного для музыки времени?..

Это с одной стороны. С другой, создавшееся в музыкальном мире положение дел и вещей – время так называемого бесстилевого (или внестилевого, или полисинтетического) перехода – предполагает творческую неограниченность и свободу композитора делать что угодно и как угодно. Это «что» и «как» незабвенный Юрий Холопов остроумно обозвал «индивидуальным проектом», в котором возможным стало невозможное и нет, по сути, никаких норм и правил. Но кажущаяся волюнтаризмом «отмена правил», пусть не всегда, пусть крайне редко, открывает в отдельных творчествах попытку прорыва в некую музыкальную неизвестность. Попытку будущего.

Наконец, существует и третья сторона вопроса. Если сравнить прошлые стилевые времена и нынешний полисинтетический, или бесстилевой период, то различие можно уподобить разнице между письмом и мыслью: во втором случае недописанность и недосказанность предполагается априори. И еще: если исходить из того, что мы живем, как говорят, в постиндустриальную, постисторическую, пострадиционную, постсоциальную, постклиматическую, постгуманистическую эпоху, то, стало быть, мы живем в некоем постобществе. И, возможно, в этом самом постобществе постепенно возникает свое особенное постискусство. Одно его проявление – "прежнее искусство закончено, пожалуйста, забудьте его". Другое – "постобщество в прежнем искусстве более не нуждается".

Предположения и допущения

Могу допустить, что само искусство как наиболее тонкая, хрупкая и интуитивная в мире вещь ранее всех ощутило свою будущую ни для чего ненужность и заранее (головокружительно!) взбунтовалось против всех своих традиций, смыслов, стилей, жанров, специфик, семантик, красот, духовных и интеллектуальных ценностей и различий, смешав все в едином бессмысленно-абсурдистском синтезе.

Впрочем, могу допустить и такое: соединимость несоединимого, противоположного, антагонистического в одном опусе, концерте, проекте – что это, как не сильно выхолощенный закон диалектики о единстве и борьбе противоположностей? Как не перманентная игра с этим законом, трансформируемым, трактуемым, представляемым то так, то эдак?

И почему бы тогда одному диалектическому закону в дальнейшем не перейти в другой, не менее важный: закон перехода количества в качество? Картина будущего сразу воссияет и окрасится в самые светлые и радужно-веселые тона! Тонов этих музыка все ждет и никак не дождется. И срок ожидания, увы, немалый.

Однако давайте все же не печалиться. Будем думать (и верить): идет затяжное количественное накопление всевозможных синтетических вещей и что по диалектической предначертанности итогом станет качественный скачок в некий надстиль, надтрадицию, наднаправление, которые и ознаменуют эпоху нового искусства и нового начала в музыке.