Как известно, финальный шедевр композитора остался без финала: Пуччини не успел его закончить, что сегодня является питательной почвой для режиссерских спекуляций или экспериментов (называть можно по-разному — в зависимости от отношения к существующей практике). Нередко именно выбор музыки финала и его трактовка, а зачастую и наличие его как такового, является изюминкой современных постановок этой оперы, сюрпризом, который должен удивить публику. В Челябинске режиссер Вячеслав Стародубцев выбрал традиционный для классической интерпретации финал Франко Альфано, однако в сильно усеченном виде. После смерти Лю не следует долгого объяснения-поединка Калафа и титульной героини, а Турандот сразу и без обиняков объявляет всем, что разгадала имя пришельца и оно — Любовь; затем гремит торжествующим гимном хоровой апофеоз. Такой компромиссный «полуфинал» (между традицией и новыми веяниями лишать оперу финала вовсе, оканчивая действие смертью Лю) оставляет ощущение недосказанности, присутствия неразгаданной загадки, притом, как оказалось, не единственной в этой постановке. Новшеств и неожиданностей хватало. 

С открытием занавеса публика видит на сцене золоченый театральный портал — не менее красивый, чем собственный портал Челябинской Оперы, и даже еще более роскошный, в стиле итальянских театров пуччиниевского времени. Мандарин, созывающий народ Пекина, одет в традиционную яркую шинуазри-пестроту, однако толпа (а в ней Калаф, Лю и Тимур) — в современном цивильном платье, это явно не Китай и не сказочная древность. Перед нами театр: возможно, уличный, площадной, а может быть, и не совсем (учитывая богатый декор портала). Прием «театр в театре» призван оправдать условность изображения Поднебесной, дать возможность совместить декоративность «музейной» оперы и актуальность сегодняшних интерпретаций, но также и перенести историю как бы внутрь театрального коллектива, разыгрывающего «пекинскую оперу» про бессердечную царевну: своеобразный привет «Паяцам» Леонкавалло. 

Однако и это не все. Уличная сцена периодически становится еще и киноэкраном, а театр — уличным кинотеатром. В ряде сцен параллельно основному сюжету публика видит кадры из бессмертных фильмов итальянского неореализма. Крупные планы великих актеров прошлого — Аниты Экберг, Джульетты Мазины, Марчелло Мастроянни — запараллелены с оперными образами холодной красавицы Турандот, вечно обиженной, но жертвенной и честной Лю, околдованного чарами Калафа. Киноряд воздействует двойственно — он и смещает фокус внимания, несколько отвлекая от собственно оперы, и одновременно придает повествованию глубину и дополнительное психологическое обоснование. Он — про мечту об идеальном и подлинные чувства, которые живут в душах героев «Турандот». 

Впрочем, вторжения итальянского кино, как и современные одежды массовки не снижают степень «китайщины» в этом празднике для глаз — она буквально тотальна. Художник Вячеслав Окунев предлагает изысканные экзотические костюмы для императора Альтоума, его дочери, министров и прочих: «китайцы» смотрятся настоящими райскими птицами, каких мы их привыкли видеть в живописи по шелку или на знаменитых вазах. В буйстве фантазии и красок (доминируют красная и золотая) проявлено мощное театральное начало, подчеркнута архитеатральность происходящего – это полноценный театр масок в восточном стиле. Прекрасным помощником сценографии Окунева выступает богатый видеоконтент (Вадим Дуленко), который предлагает череду фантастических по красоте картин. Точный свет Сергея Скорнецкого акцентирует внимание на важнейших моментах драмы, его роль особенно усиливается, когда действие выплескивается в зрительный зал, а такое происходит неоднократно, вызывая восторг публики. И Мандарин, и министры, и маленькие китайчата выбегают в зал, через зал ретируются Лю с Тимуром, когда Калаф делает свой роковой выбор, в него же уходит запеленатая в белое рабыня — ее гибель показана символически. 

И тут недосказанность усеченного «полуфинала» как будто обретает свое разрешение. Если мы действуем в «театре в театре», то долгое объяснение между Калафом и Турандот совершенно не нужно, оно и ни к чему, ведь они давно любят друг друга, все происходящее было лишь игрой, костюмированным маскарадом — в финале принцесса-актриса выбегает в простом черном платье, срывает с головы последний театральный атрибут в виде «рогатой» короны и с возлюбленным, таким же простым актером из наших дней, стремительно убегает через зал прочь от пышности профессионального призвания. Круг замкнулся, и идея с упомянутым «полуфиналом» становится прозрачной. Хорошо это или плохо для драматургии Пуччини/Альфано?.. 

Вопрос, кажется, остался не разрешенным до конца, повис на многоточии. И не только с позиции театральной правды и верности партитуре (пусть и законченной не автором). Финал, будь он исполнен целиком, прозвучал бы не просто достойно, а очень хорошо, и подтверждение тому — исполнение оперы в премьерный вечер. Оно показало, что челябинская труппа абсолютно готова к штурму столь требовательного и ответственного произведения, как «Турандот». 

Мощной в своей пронзительности царевной-злюкой предстала Гузелья Шахматова: ее зычное сопрано уверенно справляется с одной из самых кровавых партий мирового репертуара. Возможно, стоит еще поработать над ровностью звуковедения и озвучиванием нижнего регистра, но изнурительные верхушки на форте певица берет блистательно, а главное — дает своей героине верный характер. Трагический тон в тембре Наталии Быстрик пришелся очень кстати для ее Лю — персонаж вышел не только трогательным и жертвенным, но очень волевым и стержневым; кроме того, певица порадовала мастерством филировок и сердечным пением на пиано. Великолепно справился с хитовой партией Калафа молодой дебютант Александр Павлов — это настоящий драматический тенор, объемный, с обжигающими верхами, с глубокими баритональными низами. Над шлифовкой голоса еще, конечно, можно и нужно работать — такие голоса подлежат многотрудной и продолжительной огранке, но в целом заявка оказалась очень впечатляющей. Отеческими интонациями наполнил партию Тимура Артур Садиков — образ старца-слепца получился весомым и правдивым. Отличный ансамбль продемонстрировали министры — Денис Прокопьев, Александр Сильвестров и Алексей Пьянков. У трио были не только музыкальные достижения, но и актерские — комические образы сыграны уверенно и не без куража, чему также немало способствовали буфонные костюмы с накладными силиконовыми животами. 

Под управлением маэстро Евгения Волынского партитура прозвучала, можно сказать, эталонно — по красочности, динамическому разнообразию, убедительной контрастности. Сочный, поистине роскошный звук оркестра и хора (хормейстер Наталья Макарова), высокий тонус исполнения, выразительность, даже страстность игры заставляли поверить — да, это настоящий Пуччини!  

Фотограф - Андрей Голубев