В сравнении с предыдущим конкурсом (2022) наиболее сильным в этом году оказалось состязание дирижеров. Тогда центр тяжести смещался скорее в сторону пианистов, подавляющее большинство которых составляли наши, – как, впрочем, и среди дирижеров. Ныне соотношение российских и иностранных участников в финале практически сравнялось. Сразу отмечу, что ни в том, ни в другом разделе не было откровенно слабых участников, – отборщики поработали на совесть.

Но внезапно черный ворон

У пианистов самым интересным оказался первый тур – хотя бы уже потому, что во втором мы не досчитались нескольких ярких фигур. В том числе и прошедшего на него 17-летнего Ивана Чепкина. Его исполнение рахманиновских прелюдий в первом туре определенно было в числе лучших, да и прелюдии Дебюсси прозвучали весьма недурно. Однако непосредственно перед выступлением во втором самого юного из конкурсантов в буквальном смысле свалил вирус, и он не смог не то что играть, но даже добраться до БЗК. В тот же день, кстати, сошел с дистанции еще один из фаворитов первого тура, итальянец Алессандро Виллалва, внезапно позабывший музыкальный текст. Денис Мацуев назвал тот день мистическим и черным для конкурса, связав эти и некоторые другие события с удивительным появлением в стенах БЗК… ворона. Тут и впрямь поверишь в мистику.

Очень обидно, что во втором туре мы не услышали Анису Дажаеву (студентку Юрия Фаворина), обладательницу мощной харизмы и поистине взрывного темперамента. Можно, конечно, упрекнуть талантливую пианистку в злоупотреблении предельной динамикой, но можно и посчитать этот недостаток продолжением ее достоинств: в отличие от большинства конкурсантов, Дажаева действительно проживала исполняемую музыку, воплощая в звуках рояля то, что открывалось ее внутреннему взору в каждой из рахманиновских этюдов-картин (с упором на второе слово). Динамических переборов, впрочем, куда как больше было во Второй сонате, особенно в финале, где звучание подчас приобретало даже отчасти истерический характер. При всем том ее Вторая соната по-настоящему захватывала, чего не скажешь о других конкурсных ее исполнениях, даже самых лучших.

Кое-кто из ярко заявивших о себе в первом туре конкурсантов в дальнейшем несколько разочаровал. К примеру, Чжоу Ной, лидировавший в первый день прослушиваний. А вот другой китаец, Ляо Тинхун (обучающийся в России), не слишком интересно показавшийся в первом туре, стал одним из явных лидеров второго, явив нам совершенно поразительные «Вариации на тему Корелли» и блистательные фрагменты из «Петрушки» Стравинского, а в финале едва ли не лучше всех сыграл «Рапсодию на тему Паганини» и очень достойно – Второй концерт.

С каждым туром все лучше раскрывался Филипп Руденко, поначалу не производивший особого впечатления. По мне, лучше всего получился у него Первый концерт Рахманинова в финале. Руденко, кстати, тоже играл на конкурсе Вторую сонату, причем в первой редакции. Его трактовка предсказуемо оказалась во многом противоположной дажаевской: сдержанные рефлексии, а не вулкан страстей. И все бы хорошо, но вот убедить в целесообразности обращения к именно этой редакции пианисту удалось не вполне: те места, что композитор в дальнейшем сократил, выглядели у него откровенными длиннотами…

Зато Владимир Вишневский уверенно продвигался от тура к туру, сопровождаемый ордами фанатов. В его победе мало кто сомневался: по степени профессиональной подготовленности и уверенности, которую вернее было бы назвать апломбом, он и правда опережал всех. К тому же у Вишневского отменное чувство музыкальной формы, все очень четко структурировано. Ко всем его достоинствам добавить бы еще толику глубины да душевных инвестиций. Впрочем, это не то, за что обычно награждают на конкурсах, так что в смысле нацеленности на победу Вишневский все делает правильно. Вместе с тем можно только порадоваться, что жюри не стало сооружать для него пьедестал исключительности, разделив первое место между ним и 19-летним китайцем Мин Жуем, покорившим всех еще в первом туре. И, кстати, Третий концерт у Мин Жуя мне понравился значительно больше, чем у Вишневского (последний гораздо лучше исполнял его несколько месяцев назад в финале Конкурса Крайнева; там даже присутствовал некий нерв – вероятно, по той причине, что пианист играл это произведение впервые).

Мин Жуй – одно из безусловных открытий нынешнего конкурса. Он великолепно играл Рахманинова и Скрябина в первом туре, равелевского «Ночного Гаспара» вместе с рахманиновскими же прелюдиями и Второй сонатой во втором, Второй и Третий концерты в финале. У него прекрасный звук и отличная техника. И этот пианист, в отличие от Вишневского, нисколько не заботится о внешних эффектах. Его трактовки, возможно, слишком уж оригинальными не назовешь, но они всегда органичны, музыка словно бы возникает под его пальцами здесь и сейчас, нисколько не напоминая хорошо выученный урок. Мин Жуй – учащийся ЦМШ, и можно не сомневаться, что в ближайшие годы он будет весьма активным участником российской концертной жизни.

С учетом постепенного выбывания участников из других стран (Италии, Японии, Белоруссии, Казахстана) пианистический конкурс в финале превратился уже в сугубо российско-китайский. Обе страны были представлены среди финалистов строго поровну (пусть даже формально Чжоу Ной числился за Великобританией), и так же распределились призовые места.

Открытием для многих стал 18-летний Александр Князев, чей сольный концерт год назад стал одной из кульминаций фестиваля Pianissimo (там, правда, в отсутствие конкурсной суеты он играл с большей эмоциональной свободой). В первом туре у него наиболее впечатлила Пятая соната Скрябина, которую играли и некоторые другие участники, но особый интерес вызвало своеобразное состязание между Князевым и Алессандро Виллалвой, исполнившим ее в чем-то на итальянский лад, более мягко и певуче. Во втором туре Князеву прекрасно удались «Вариации на тему Корелли» Рахманинова и Седьмая соната Прокофьева, а в финале – Второй концерт Рахманинова.

Князеву в итоге досталась вторая премия, которую он разделил со своим ровесником, китайцем Цзинем Юйхэ. Последний, безусловно, талантливый и отлично технически оснащенный пианист. Он очень темпераментен и музыкален, но при этом его Скрябин не сильно отличается от Рахманинова, да и Прокофьев не то чтобы слишком далеко уходит. Как музыкант-интерпретатор он еще слишком зелен. Гораздо интереснее выглядит Ляо Тинхун, разделивший в свою очередь третье место с Руденко. Я бы лично поменял местами этих двух китайцев.

Обидно за Дмитрия Березняка – одного из самых интересных и перспективных конкурсантов. В первых двух турах он превосходно сыграл среди прочего Первую сонату Рахманинова, Пятую Метнера, несколько каприччио и интермеццо Брамса из op. 116, но занял в итоге лишь шестое место. Третий концерт Рахманинова получился у него слишком сырым, но зато хорош был Второй концерт Равеля (для левой руки). Да, в целом его выступление на третьем туре (точнее, во втором его этапе: на первом этапе, с вокалистами, он как раз показал себя очень достойно) действительно стало наименее удачным, но ведь Березняк оказался на конкурсе в заведомо неравном положении: ему предложили участвовать всего за пару недель до начала, и времени на подготовку было в несколько раз меньше, чем у остальных. Как можно было проигнорировать это обстоятельство, равно как и результаты предыдущих туров, устроив такую показательную демонстрацию – присуждение самого последнего места, притом что пятое осталось вакантным?..

Эксклюзивом пианистического состязания на этом конкурсе стал упомянутый чуть выше первый этап третьего тура, где участники должны были проявить себя в качестве ансамблистов, исполняя вместе с вокалистами рахманиновские романсы. Вообще-то, искусство концертмейстера, работающего и выступающего с певцами, – это отдельная профессия, и большой вопрос, стоит ли устраивать еще и такой «конкурс в конкурсе» (притом без отдельных наград). Впрочем, в контексте состязания, посвященного композитору, в чьем творчестве вокальная лирика занимает столь значительное место, данный раздел вполне уместен. И здесь-то точно абсолютным лидером оказался Владимир Вишневский, имеющий уже соответствующий опыт и даже победивший недавно в этом качестве на конкурсе Хиблы Герзмавы. У него действительно ощущалось единое дыхание с певцами. И при этом – ни малейшего намека на нарциссизм, столь часто проступающий в его сольной игре.

В качестве солистов-вокалистов восьмерым финалистам предоставили двенадцать участников Молодежной программы Большого театра, чьи выступления – отдельная тема, к конкурсу прямого отношения не имеющая. По той же причине не буду здесь оценивать и выступления пианистов в финале дирижерского конкурса, программа которого предусматривала по одной симфонии и одному концерту Рахманинова.

Финал у пианистов проходил в сопровождении светлановского ГАСО под управлением Ивана Никифорчина. Последний прекрасно проявил себя как творческая личность, но, как уже не раз в подобных ситуациях, подчас слишком увлекался, забывая, что не он здесь главное действующее лицо. Да, конечно, инструментальный концерт – это всегда соревнование, так заложено самой природой жанра, но ведь не в громкости же…

…и Гергиев онлайн

У дирижеров общая картина была более многообразной, нежели у пианистов, в том числе и по части географии: даже в финале участвовали представители пяти государств (двое из них, правда, давно живут и работают в России), а в первом туре так аж тринадцати. Конкуренция была весьма острой, и не все заслуживающие внимания фигуры добрались даже и до второго тура.

Из числа отсеянных в первом мне особенно жаль одаренного и профессионально хваткого азербайджанца Муртузу Бюльбюля (студента Московской консерватории). Характерный казус произошел с несомненно талантливым и при этом достаточно опытным петербуржцем Ярославом Забояркиным. Большую часть отведенных регламентом сорока минут дирижер потратил на вербальное общение с музыкантами, разговаривая с ними свысока, словно это не конкурс, а мастер-класс для зеленой молодежи. И если в первой части Четвертой Бетховена Забояркину удалось все же и кое-что показать, дав ощутить свой незаурядный потенциал, то обязательный рахманиновский «Утес» сопровождался таким количеством словесной воды, что на музыку времени уже почти не осталось. В результате неверно выстроенной тактики один из вероятных лидеров сошел с дистанции в самом начале, о чем можно пожалеть, но что нетрудно было предвидеть.

Среди тех, кто прошел во второй тур, но не дотянул до финала, также было несколько примечательных и весьма достойных персонажей – Иван Худяков-Веденяпин, словенец Тилен Дракслер (среди прочего, в первом туре показавший один из лучших на конкурсе «Утесов»), узбек Бобуржон Курбоналиев. Но в финал и так прошло восемь человек вместо положенных шести (как, впрочем, и у пианистов). Другое дело, что кое-кто из прошедших отнюдь не выглядел интереснее вышеперечисленных.

Моя личная четверка лидеров, определившаяся с первого же тура – Олег Худяков, Николай Цинман, китаец Ляо Брайн и кореец Ким Сан, – примерно наполовину совпала с итоговым распределением призовых мест. Худяков стал безоговорочным победителем, Цинман занял второе место, а вот Ляо Брайн пропустил вперед своего соотечественника Сунь Исина, разделившего второе место с Цинманом, очутившись аж на четвертом. Третье поделили Юрий Демидович и Алексей Асланов. Пятое досталось итальянцу Филиппо Десси, а Ким Сану – и вовсе шестое…

Что касается Худякова, то перед нами тот редкий случай, когда мнения критиков, публики и самого жюри в полной мере совпали. Худяков – яркая личность с мощной харизмой и музыкантской глубиной. Последнее неудивительно: у него за плечами немалый пианистический опыт, в последние годы преимущественно ансамблевый. Невероятно, но факт: до конкурса Худякову еще не случалось работать с большим симфоническим оркестром. Тем ценнее его способность даже при столь малом опыте «показать товар лицом» (не стоит, впрочем, преуменьшать и заслугу его педагога по специальности Анатолия Левина). Особенно впечатлили у него финал Пятой симфонии Шостаковича во втором туре и Вторая Рахманинова в финале. Совершенно очевидно, что на нашем небосклоне восходит еще одна дирижерская звезда первой величины.

Прекрасно проявил себя и Николай Цинман, за год с небольшим руководства оркестром Северо-Кавказской филармонии сделавший ощутимый профессиональный рывок. Разделивший с ним вторую премию Сунь Исин тоже талантлив и харизматичен, но у него проблемы с музыкальной формой. Его Первая симфония получилась рыхлой и невнятной, лишь с отдельными яркими местами. Ляо Брайн в этом смысле имеет все преимущества. Его Первая симфония, пусть тоже небезупречная по форме, вместе с тем завораживала. Из-за слишком медленных порой темпов время иногда несколько подвисало, но музыкальная ткань оставалась живой и трепетной. Разве только вторая часть порой откровенно превращалась в некую восточную медитацию. Впечатление в целом осталось противоречивое, но сильное.

Внятную и четкую, не лишенную при этом и определенного эмоционального накала интерпретацию Первой симфонии продемонстрировал Алексей Асланов – один из тех, кто поначалу воспринимался едва ли не аутсайдером: не хватало харизмы, индивидуальности. Но в финале дирижер заставил посмотреть на себя совсем другими глазами.

Вторая симфония, с теми или иными оговорками, удалась и Худякову, и Ким Сану, и Цинману. У Худякова, положим, иногда плыла форма, не всегда была внятная фразировка, но при этом ощущался колоссальный масштаб – не только партитуры, но и самого дирижера. У Ким Сана она получилась более яркой и цельной, а у Цинмана – более ровной и традиционной, но тоже весьма качественной.

Менее всего повезло Третьей симфонии. По-настоящему она не удалась ни Юрию Демидовичу, ни Филиппо Десси. Талантливый Демидович, который произвел очень благоприятное впечатление в предыдущих турах, похоже, не в ладах с крупной симфонической формой. С блаженной улыбкой, не покидавшей его ни на миг, он наслаждался музыкальными красотами партитуры, кажется, даже не догадываясь о том, что это вообще-то – трагическое произведение. Его увлекал исключительно сам процесс, и он плыл на волнах собственной харизмы, то уходя под воду, то выплывая на поверхность, не замечая при этом «леса» симфонической драматургии. Но у него хотя бы, в отличие от Десси, музыкальная ткань была живая. У последнего Третья симфония оказалась не только хаотичной по форме и лишенной намека на какую-либо интерпретацию, но еще и откровенно скучной. Периодические вспышки итальянского темперамента ситуации не спасали.

И совершенно непонятно, почему Десси со своей пятой премией оказался впереди Ким Сана. У того, правда, были заметные ансамблевые накладки в Третьем концерте, за что, понятное дело, можно было снизить балл. Но для дирижера симфония все-таки гораздо важнее, а она-то получилась очень мощной и цельной, притом что дирижировать ее он начал уже около полуночи. Может, все дело в геополитике (высокая награда представителю Южной Кореи могла бы разгневать «дорогого товарища» Ким Чен Ына)?..

Кстати, об игре за полночь. Непонятно, зачем было назначать начало прослушиваний третьего тура в 19:00, а не хотя бы в 18:00 (как было, к примеру, на недавнем крайневском)? И я сильно сомневаюсь, чтобы еще какой-нибудь оркестр согласился работать в таком вот режиме и делал это без качественных потерь. Мариинцам-то, привыкшим по пять часов играть оперы Вагнера (порой еще и дважды за день), подобное привычно. И их выносливостью можно лишь в очередной раз восхититься. Другие коллективы, участвовавшие в первых турах, находились в более приемлемых условиях. В первом достойно показала себя Госкапелла России (с иными участниками ее музыканты играли едва ли не лучше, нежели с собственным шефом). Великолепно проявил себя во втором туре РНО (с которым конкурсную программу перед тем почти неделю готовил Федор Безносиков при участии также и самого Александра Рудина).

И, чтобы уж два раза не вставать, скажу еще об одном явном проколе оргкомитета. Среди 25 пианистов и такого же количества дирижеров примерно по десять участников оказались представлены в конкурсных буклетах и на сайте без… года рождения. Если бы так было со всеми, то можно было бы говорить о некоем концептуальном характере: дескать, возраст во внимание не принимаем. А так это выглядело как откровенная недоработка, и в некоторых случаях мешало вполне адекватно оценить того или иного участника. Пусть даже условия этого конкурса и не предусматривают разделения по возрастным категориям, но согласимся все же, что едва ли возможно с одинаковой меркой подходить к пианисту, которому нет и двадцати, и тому, кому уже за тридцать, дирижеру тридцати лет и сорока. Отдельное недоумение: зачем понадобилось повышать возрастной ценз для дирижеров, уже и на первом конкурсе достигавший 40 лет? Все-таки конкурсы призваны служить прежде всего профессиональным трамплином для молодых. Если до 40 (а тем более до 45) ты не смог заявить о себе, сделать какую-никакую карьеру, то уже маловероятно, что это когда-либо произойдет. Едва ли не единственное исключение среди наших дирижеров – Федор Леднёв, начавший активную дирижерскую карьеру как раз около 45…

А еще очень жаль, что на этом конкурсе не принято обнародовать поименные результаты голосования членов жюри. Потому что тогда мы имели бы дело не с неким среднеарифметическим «коллективным мнением», но с личными оценками конкретных людей, несущих за них персональную ответственность. Впрочем, по дирижерскому разделу подобное в принципе едва ли возможно, пока жюри возглавляет Валерий Гергиев. Какие бы оценки кто ни выставлял, он в последний момент все равно положит на чашу весов свое слово – при полном непротивлении сторон. Жюри-то ведь по большей части сформировано им самим из ближнего круга (включая даже концертмейстера оркестра Мариинского театра), а пара-тройка независимых членов погоды не сделают…

Кстати, если Денис Мацуев, возглавлявший жюри у пианистов, присутствовал на всех прослушиваниях за исключением одного дня, то Гергиев не появился ни на одном (ведущий раз за разом объявлял, что он-де «слушает онлайн», что выглядело особенно пикантно в те вечера, когда маэстро стоял за пультами Большого или Мариинского театров), демонстрируя откровенное неуважение к коллегам, почему-то безропотно согласившимся это терпеть, и появился только после заключительного прослушивания, чтобы самолично провести итоговое заседание и объявить победителей.

В жюри пианистов работа, судя по всему, протекала в целом более открыто и демократично. Ряд решений тем не менее и там оказался достаточно спорным, но конкурс есть конкурс, и привести мнения такого количества людей с различным опытом, представлениями и приоритетами к какому-то общему знаменателю возможно лишь ценой компромиссов.

Фото предоставлены пресс-центром Международного конкурса пианистов,
композиторов и дирижеров им. С.В. Рахманинова