– Господин Пендерецкий, вы создали большое количество произведений в разных жанрах. Как обычно протекает ваш творческий процесс? Вы пишете музыку, подчиняясь импульсам, или просчитываете параметры будущего сочинения?

– Я считаю, что не стоит смешивать музыку и математику. В музыке главное ее собственная природа. Я вырос в доме, где музыка по-настоящему царила. У нас проводились домашние концерты, папа играл на скрипке, дядя – на фортепиано. Они не были профессиональными музыкантами, отец занимался адвокатской деятельностью, дядя преподавал английский язык в университете. Меня никто специально не учил музыке, но поскольку детство проходило в такой среде, я очень быстро все схватывал, это происходило естественным образом. Конечно, когда мне было лет шесть, мне не хотелось часами просиживать за инструментом, хотелось пойти погонять мяч. Но постепенно уже в детском возрасте я стал сочинять, и это меня увлекло. В моем родном городке Дембице в Галиции проживало несколько тысяч евреев, с нотами была проблема, поэтому я стал писать скрипичные этюды для своего отца.

Считаю, что по большому счету научить сочинять невозможно, человек должен родиться с этой способностью. Музыка появляется сама собой, это таинственный процесс. Перед тем, как начать создавать, я представляю форму, скорее, как архитектурный образ и потом уже записываю.

– В ваших произведениях часто присутствуют священные тексты разных конфессий – какую роль играет религия в вашем творчестве?

– Да, я писал на разные сакральные тексты – латинские, церковно-славянские, арамейские. В 50-е, 60-е годы обращение к религии в Польше не особо приветствовалось, а моя натура требовала бунта, поэтому я стал создавать религиозную музыку. Особую роль в моей жизни сыграло личное общение с римским папой Иоанном Павлом II, до своей интронизации носившим имя Кароль Юзеф Войтыла. Он был человеком широчайших горизонтов: увлеченный театром драматург, филолог. Сразу после его интронизации я посвятил ему сочинение Te Deum. Оно было исполнено при участии хора и оркестра Ла Скала, впервые за свою историю выступившего в Ватикане. После кончины Иоанна Павла II в 2005 году я посвятил его памяти «Чакону», эта музыка затем вошла в саундтрек фильма «Катынь» и в «Польский реквием».

– Вы достаточно много выступаете как дирижер. Как музыкальная практика влияет на теорию, что входит в ваш дирижерский репертуар?

– Я стараюсь концентрироваться только на моей музыке и дирижировать только своими произведениями. Когда я был молодым, у меня была тысяча идей и планов, но с возрастом приходит понимание, что надо сосредоточиться на чем-то одном. Я композитор, и это главное.

– Вы работали в музыкальном театре, ваши оперы идут на известных мировых сценах. Есть ли у вас сейчас музыкально-театральные заказы?

– Театральная музыка меня не особо интересует. Я писал раньше для театра и кино, поскольку это хорошо оплачивалось, а мне надо было на что-то жить. Конечно, этот опыт работы помог мне в создании серьезных симфонических и ораториальных опусов. Сейчас я не пишу музыку для театра, меня больше интересуют камерные жанры, также есть планы написать еще две-три симфонии.

– В современной музыке много разных течений и направлений. Есть ли среди действующих сегодня композиторов те, кого вы слушаете, уважаете и кто вам близок по мировоззрению?

– Трудный вопрос. Есть коллеги, которых я уважаю, но их осталось мало. Великих композиторов в настоящем не вижу. Было время, когда жили такие личности, как Стравинский и Шостакович. Сейчас же нет творцов подобного масштаба. Или я их не знаю.

– У вас есть любимые композиторские техники – как вы относитесь, например, к минимализму?

– Минимализм меня никогда не привлекал. Он может быть интересен в качестве киномузыки и притягателен для определенной аудитории, но это не то, что я стал бы серьезно слушать и воспринимать.

– Многие композиторы сочиняли музыку для детей. Есть ли у вас пьесы для юношества?

– У меня есть музыка к короткометражным фильмам по детским рисункам. Также в театре Вроцлава идет моя опера «Самый смелый рыцарь», написанная для детей. Был проект создания оперы совместно с Сальвадором Дали в качестве художника-оформителя и автора сценария – он даже написал фрагменты либретто, но идея не осуществилась.

– Есть ли и другие художники или, может быть, направления в изобразительном искусстве, служащие для вас источником вдохновения?

– На композиторское творчество влияет все, но не так прямолинейно, как это порою представляют, поскольку музыка появляется по своим законам. Я интересуюсь старинной голландской живописью, много хожу в музеи и очень много читаю.

– Что читаете в настоящий момент?

– У меня собрана библиотека, насчитывающая около 35 000 томов, часто я просто беру с полки том и начинаю читать. Примерно два раза в неделю хожу в книжный магазин и обязательно нахожу там что-нибудь интересное. Меня очень интересует история, описание реально происходящих событий.

– История общечеловеческая или история родной Польши?

– История меня интересует как глобальный процесс. Только Польша – это было бы слишком просто. Хотя к 100-летию независимости Польши я написал полонез и фанфары, которые в ноябре будут открывать концерты специального фестиваля.

– Кроме музыки вы испытываете страсть к садоводству. Что сейчас происходит в вашем поместье?

– Сорок лет назад в Луславицах, неподалеку от Кракова, я приобрел около тридцати гектаров земли и посадил деревья разных сортов. Сейчас там произрастает около 1700 разных видов растений. Напротив моего сада я дал землю на возведение концертного зала, вмещающего больше 700 человек, и учебного комплекса на 10 000 квадратных метров, где могут проживать более сотни студентов. Комплекс называется «Европейский центр музыки Кшиштофа Пендерецкого», круглый год там проходят мастер-классы, а с июля по сентябрь фестиваль «Эманации».