Прошедший вечер с уверенностью можно назвать историческим. За всю свою 125-летнюю историю прославленный коллектив лишь однажды (в 1974 году) выступал в нашей стране, так что петербургский концерт стал первым в России после почти сорокалетнего перерыва. Марис Янсонс, чьи полномочия на посту главного дирижера «Консертгебау» истекают в 2015-м, давно мечтал выступить с этим оркестром в Петербурге: здесь прошли его годы учебы, практики и становления как симфонического дирижера. И если руководимым им мюнхенским Симфоническим оркестром Баварского радио Янсонс уже дважды дирижировал в Северной столице России, то гастроли «Консертгебау» в Петербурге и Москве стали возможны лишь в рамках культурной программы перекрестного Года России – Нидерландов при непосредственной поддержке Министерства культуры РФ. Концерты стали частью юбилейного мирового турне «Концертгебау», и программа подбиралась специально, чтобы показать всю силу и блеск оркестра, занимающего по версии журнала «Граммофон» первую строчку в мировом рейтинге.

Для петербургского выступления выбор Мариса Янсонса пал на Вторую симфонию Густава Малера. Это грандиозное полуторачасовое пятичастное полотно с участием хора и солистов создавалось Малером на протяжении шести лет. Бетховенская идея «от мрака к свету» претворилась в этой музыке сквозь романтическую призму – как движение от мрачной напряженной борьбы к ликующему финалу, торжеству Света Небесного. Слова заключительного хора «Верь, мое сердце, … ты не напрасно родилось! Не напрасно жило и страдало!» были написаны Малером как заклинание себе самому, как выражение в искусстве идеи бессмертия человеческой души. Пользуясь окружающими его романтическими лексемами, осколками музыки, звучащей в театре и в быту, композитор создал нечто совершенно новое, целый музыкальный универсум с необъятным пространством от адских бездн до горних высей. И, конечно, «Консертгебау» с его невероятными возможностями в руках опытного дирижера стал превосходным инструментом для построения звуковой вселенной Малера.

Идеальное взаимодействие всех оркестровых групп, благородный матовый тембр струнных, нежные линии деревянных духовых, восхитительные строгие хоралы медных духовых – все это жило и дышало как единый организм, в котором каждая клетка знает свою задачу и наилучшим образом ее выполняет, согласуясь со всем организмом. Огромный симфонический коллектив звучал невероятно легко и воздушно, с ясно различаемой дифференциацией тембров от еле слышимого пианиссимо до заполняющего зал масштабного форте. Дирижер, казалось, волевыми жестами просто направлял звуковые потоки, заставляя их то извергаться мощной струей, то растекаться кристально чистой гладью. Под стать оркестру был и изумительный хор «Латвия» (главный хормейстер – Марис Сирмайс) с его идеально чистой интонацией и прекрасным слаженным тембром, вносящим особый мистический оттенок в звучание целого. Даже признанная малеровская солистка – контральто Анна Ларсен – и российская звезда – сопрано Вероника Джиоева отчасти меркли на фоне безупречного хорового пения.

Если говорить собственно о концепции, то было ясно ощутимо, что для Мариса Янсонса Малер – композитор прекрасной, давно ушедшей романтической эпохи, на которую дирижер всегда смотрит с оттенком легкой светлой грусти. Эта грусть была разлита и в жалобном соло английского рожка в разработке первой части, и во вкрадчивых интонациях лендлера из второй части, и в размеренном движении Скерцо третьей, и даже во внешне оптимистичном финале. Печать задумчивой меланхолии соединялась в интерпретации Янсонса с благородным аристократическим духом, царящим в симфонии. Заполнившие до отказа Большой филармонический зал зрители могли услышать Малера, говорящего высоким изысканным стилем, уже немодным в наше время. Все нарочито подчеркнутые самим композитором «простонародные» или вульгарные элементы (например, соло кларнета в третьей части) были прибраны и облечены в костюм из материала тончайшей выделки и высочайшего качества. И в этом плане Марис Янсонс продолжает воспринимать и соответственно транслировать музыку как художник уже прошедшего XX века с особым трепетным и почтительным отношением к искусству. Век нынешний куда более непосредствен и вместе с тем более разнопланов. Смешение стилей, которое начал практиковать Малер в конце века XIX, в начале третьего тысячелетия как никогда актуально, и, конечно, современные молодые дирижеры уже совершенно иначе смотрят на малеровские партитуры. Но тем, наверное, и большая уникальность Мариса Янсонса в наше время как одного из последних мастеров уходящей эпохи в истории музыки.