Брукнер от Юровского

Дмитрий Юровский со светлановским ГАСО представил в КЗЧ Первую симфонию Брукнера. Это был его первый московский Брукнер (напомню, что в марте и апреле он – также впервые для себя – продирижировал в Санкт-Петербургской филармонии Седьмую и Нулевую). И, как это нередко случается на концертах Юровского, слуховые ощущения вступали в конфликт со знанием: очень уж трудно было поверить, что столь продуманная в плане драматургии, выверенная и отработанная во всех деталях, внутренне отрефлексированная и эмоционально захватывающая интерпретация могла возникнуть с первого раза. Однако именно так все и обстояло. Более того: среди десятка с лишним знакомых мне по записям интерпретаций, представленных весьма и весьма знаменитыми маэстро, эта заняла бы отнюдь не последнее место.

Брукнеру в этой программе предшествовал Бетховен – Третий концерт для фортепиано с оркестром с Николаем Луганским. При всем уважении к прославленному мастеру должен заметить, что оркестр под управлением Юровского исполнял эту музыку интереснее и воодушевленнее. С технической, да и стилистической точек зрения в чем-либо придраться к игре пианиста было решительно невозможно, но вместе с тем и особого впечатления она не производила. И, кстати, примерно такое же ощущение месяцем раньше оставил его Бетховен на сольном концерте в Филармонии-2. Похоже, что с Бетховеном – в отличие, например, от Рахманинова или Шопена – у Луганского не возникает пресловутой «химии». И получается, что вроде бы все и хорошо, но несколько скучновато.

Бетховен в майскую ночь

Зато этой самой «химии» в достатке было у Юрия Мартынова и Александра Рудина: их бетховенская программа в галерее «Нико» завершила мини-фестиваль «Майская ночь». Звучали сочинения для фортепиано и виолончели, поименованные с подачи Мартынова более аутентично: «для пианофорте и облигатной виолончели». Все они были созданы Бетховеном между 1796 и 1801 годами: Первая и Вторая сонаты (op. 5), два цикла вариаций на темы моцартовской «Волшебной флейты» и один – генделевского «Иуды Маккавея». Мартынов играл на хаммерклавире (том самом, что был полгода назад представлен столичной публике Алексеем Любимовым), из которого извлекал столь тонкие, изысканные звуки, каковых мы от этого инструмента и не ожидали. Выдающиеся музыканты творили настоящие чудеса, «вытаскивая» из иных, казалось бы, непритязательных вещей неожиданно глубокие и далеко идущие смыслы. К примеру, в вариациях на тему арии Папагено Ein Mädchen oder Weibchen, в которой тот делится своими матримониальными мечтаниями, вдруг явственно зазвучали драматические ноты, словно бы намекая на крах иллюзий самого Моцарта относительно безоблачного семейного счастья… А подлинной кульминацией программы стала Вторая соната, написанная 26-летним Бетховеном и уже во многом предвещающая его зрелые шедевры.

Без мистических трансов

На следующий день Бетховен звучал в стенах Малого зала консерватории. Программа сольного концерта Наталии Трулль включала лишь одно его сочинение, но зато какое! – 32-ю сонату. И исполнено оно было довольно впечатляюще, хотя и без особых глубин и откровений. В первой части, более лапидарной и монолитной, все было на месте, и никаких вопросов не возникало – в отличие от второй (занимающей примерно три четверти общего объема сонаты). Исследователи и интерпретаторы по большей части сходятся в том, что эта часть являет собой цепь рефлексий по поводу неизбежного перехода от жизни к смерти, путь от протеста к принятию того, чего все равно не избежать, и возрождению души в новом качестве. У Трулль же, похоже, и здесь разворачивалась борьба человека с судьбой, характерная для многих бетховенских сочинений среднего периода, и пианистка, что называется, обеими ногами стояла на земле, без всяких там медитаций и мистических трансов. Что ж, и такая трактовка, если она достаточно убедительна, имеет право на существование.

Открыло программу Анданте с вариациями фа минор Гайдна. Трулль сыграла его изысканно, мастерски, хотя опять же небесспорно по трактовке: форма казалась подчас слишком уж свободной для первого венского классика, а плавающий ритм уводил и вовсе куда-то в романтизм. Второе отделение началось с Шопена – и им же закончилось. Только если Баркарола (op. 60) прозвучала довольно крупнопомольно, оказавшись наименее удачным номером программы, то исполненная на бис Мазурка (op.68 №2) была очень хороша. Вполне удалась пианистке «Крейслериана» Шумана. Конечно, не обошлось без мелких технических погрешностей, что, впрочем, не так уж и удивительно: Трулль ведь достаточно давно является по преимуществу педагогом, и ее концертная деятельность не носит сколько-нибудь регулярного характера. Тем не менее в целом это был очень достойный уровень.

Агрессивный Бах и упоительный Скарлатти

Еще один клавирабенд состоялся в галерее «Нико», где Варвара Мягкова закрыла свой московский концертный сезон. Программа частично повторяла то, что уже было ею играно в нынешнем году, но включала и новые репертуарные приобретения. Вообще-то, применительно к Мягковой слова «это мы у нее уже слышали» зачастую оказываются лишенными смысла. Потому что одна и та же музыка – в зависимости от контекста, общей атмосферы и даже просто настроения – всякий раз будет звучать немножечко или даже совсем по-иному. Вот и Увертюра во французском стиле Баха в этот раз была сыграна как-то очень жестко, едва ли не агрессивно, в стремительном темпе, а «Соната-воспоминание» Метнера – с какой-то особой пронзительностью, взнервленностью. Метнер убеждал безоговорочно, чего не скажешь по поводу нынешнего Баха. Возникало ощущение, что пианистка захотела продемонстрировать на современном рояле крайности подхода иных аутентистов, но при этом Бах звучал у нее порой почти в духе «техно». Слушать было очень интересно, но вместе с тем и несколько некомфортно. Лично мне куда ближе тот исполнительский вариант, что Мягкова демонстрировала в тех же стенах двумя месяцами ранее, когда Бах представал легким, «танцующим», но и возвышенно-глубоким.

В числе новинок оказались пять сонат Доменико Скарлатти и десять прелюдий Рахманинова. Скарлатти Мягкова играла и прежде, но не в таком количестве; почти все, звучавшие в этот вечер, исполняла впервые. И тут была изумительно хороша каждая, в ее исполнении представая подлинной жемчужиной.

А вот за Рахманинова Мягкова еще не бралась. Это исполнение было заявлено ею как своего рода презентация будущего сезона. Действительно, ощущалось, что прелюдии носят у нее пока во многом предварительный, эскизный характер. Какие-то впечатляли больше, какие-то меньше, но было ясно, что это – абсолютно ее материал.

От авангарда к неоклассике

В КЗЧ прошел последний в нынешнем сезоне концерт цикла «Весь Стравинский». К этому дню Московская филармония приурочила открытие скульптурного изваяния самого Игоря Федоровича в фойе КЗЧ, слева от центрального входа в зрительный зал. Несколько «хипповатый» облик композитора, похоже, шокировал часть присутствующих на церемонии, но подобный эффект как раз очень в его духе. Автор и ведущий цикла Ярослав Тимофеев рассказал, как обратился к известному скульптору Александру Рукавишникову с просьбой порекомендовать для такой работы кого-то из учеников, а тот загорелся идеей сделать ее сам. Получилось по крайней мере нестандартно и без какого-либо намека на официоз…

Этот концерт был посвящен переходному периоду в творчестве композитора – от авангарда к неоклассике. Два из трех сочинений, составивших первое отделение – Сюита №2 для малого оркестра и «Прибаутки» («шуточные песенки для голоса и восьми инструментов на русские народные тексты из собрания сказок Александра Афанасьева»), – практически раритеты. Третье – «Байка про Лису, Петуха, Кота да Барана» – звучит не столь уж редко, в том числе и с театральных подмостков. Это же можно сказать и про балет с пением «Пульчинелла», коему было отдано второе отделение.

Тимофеев, как всегда интересно и увлекательно, представил сочинения и сопутствовавший их появлению контекст. Двойственное впечатление оставило участие в программе оркестра Musica Viva во главе с Александром Рудиным. Вряд ли надо лишний раз напоминать и подчеркивать, какой это замечательный коллектив и какой Рудин прекрасный дирижер. Но, похоже, со Стравинским у них все-таки немножко разные группы крови. В сугубо профессиональном плане все было исполнено безукоризненно, но вот драйва и остроты Стравинского подчас заметно недоставало. В какой-то момент даже подумалось: а хорошо бы было поменять местами Рудина с Musica Viva и Чижевского с Questa Musica, чтобы первые исполнили моцартовского «Идоменея» (см. предыдущий обзор), а вторые – Стравинского…

Среди певцов стоило бы в первую очередь отметить Ярослава Абаимова. Впрочем, и Николай Землянских, и Эльмира Караханова, и Давид Посулихин, и Алексей Кулагин выступили неплохо.

Без шедевров, но с успехом

Имя Филиппа Селиванова – золотого лауреата Международного конкурса пианистов, дирижеров и композиторов им. Рахманинова 2022 года – по-прежнему можно встретить главным образом на театральных, но не на концертных афишах. В прошлом сезоне у него было четыре концерта в Москве, в этом – лишь один и то почти в самом конце. Да и программу ему дали не самую благодарную, но, как говорится, и на том спасибо. В «Зарядье» с федосеевским БСО Селиванов представил три произведения – «Праздничную увертюру» Шостаковича, Концерт для арфы с оркестром Глиэра (солировала блистательная Софья Кипрская) и Четвертую симфонию Глазунова. Шостаковича добавили в программу позднее – очевидно, с целью придать ей больше динамизма, сделать не столь однообразной. Ведь Глиэр в этом своем сочинении выглядит подчас откровенным эпигоном Глазунова, который тоже в свою очередь… – впрочем, не будем забегать вперед.

Что можно продемонстрировать в «Праздничной увертюре», этом не слишком типичном для Шостаковича музыкальном плакате? Драйв, драйв и еще раз драйв. У Селиванова его было даже, пожалуй, с избытком. В глиэровском концерте на первом плане все же сольная партия, но дирижер вместе с солисткой сделали все, чтобы эта вторичная музыка прозвучала ярче и интереснее, чем она написана.

Софья Кипрская явила нам не только виртуозное владение инструментом, но и редкое изящество звука. А на бис решила предстать в более брутальном ореоле, сыграв «Барочное фламенко» – «кросс-жанровое» сочинение Деборы Хенсон-Конант.

Завершила программу Четвертая симфония Глазунова, которую, кажется, даже и сам Федосеев не повторял аж с 70-х годов, когда им была сделана запись. Это сочинение никак не отнесешь к шедеврам. Среди глазуновских симфоний на этот титул могут претендовать, пожалуй, лишь Пятая да Восьмая. Что касается Четвертой, то ее так и хочется именовать не симфонией, а сюитой, поскольку в ней почти не ощущается собственно симфонической драматургии. Первая часть, наиболее яркая по музыке, тематически несколько однообразна и явно «косит» под Чайковского. Вторая – несколько живее и оригинальнее. Финал же, рыхлый по форме (почти ни одному из записавших Четвертую симфонию выдающихся дирижеров преодолеть это в полной мере не удалось), больше похож на попурри по операм Римского-Корсакова: явных заимствований здесь нет, но тематический материал постоянно напоминает что-нибудь из «Млады», «Салтана», «Садко», «Снегурочки» и «Китежа»…

Селиванов попытался насытить первую часть внутренним драматизмом, подчас выплескивавшимся наружу, что до какой-то степени и удалось. Вторая прозвучала ярко, хотя и без особых сюрпризов. Финал (а Четвертая имеет только три части) он вывез опять-таки главным образом на драйве. Но это был не тот драйв, каким пользуются иные дирижеры, когда не успевают как следует подготовить и отрепетировать то или иное произведение. Партитуру Селиванов, судя по всему, освоил основательно. И в целом Четвертая симфония стала его несомненной удачей. Остается лишь вопрос: сколько этому талантливому и харизматичному дирижеру придется дожидаться своего следующего московского концерта?..

В лето – с «Борисом»

Летний фестиваль в «Зарядье» открылся «Борисом Годуновым» Мусоргского. По такому случаю был собран весьма сильный состав. В первую очередь это, конечно, Ильдар Абдразаков в заглавной партии. Сегодня он по праву считается одним из лучших ее исполнителей. Абдразаков и звучал превосходно, и в плане музыкальной и актерской выразительности оказался на большой высоте. То единственное, в чем певца можно было упрекнуть, с качеством исполнения никак не связано. Дело в том, что «Бориса» давали в первой авторской редакции, всячески подчеркивая это обстоятельство, однако знаменитый монолог в тереме «Достиг я высшей власти» Абдразаков решил спеть по второй редакции, нарушив тем стилистическую целостность. Даже с учетом того обстоятельства, что в зале сие заметили, наверное, максимум несколько человек, подобную вольность вряд ли можно посчитать оправданной (тем более что этот вечер зафиксирован на видео).

Опера о «смутном времени», самозванстве и легитимности сегодня едва ли не более актуальна, чем была в момент создания. Здесь даже не нужно никаких специальных режиссерских акцентов: достаточно внятно и осмысленно доносить омузыкаленный текст. Акцентов и не было, да концертное исполнение их и не предполагает. Впрочем, то, что нам представили, было все же, скорее, семистейджем (хотя имени режиссера в афишах и программках не значилось), и актерская составляющая в той или иной мере присутствовала у всех. У остальных участников попадались работы разные по качеству, но вот плохих или откровенно слабых не было. Некоторые имеют достаточно известные имена: Алексей Тихомиров (Пимен), Игорь Морозов (Самозванец), Евгений Акимов (Шуйский), Александра Дурсенева (Мамка Ксении). Но и молодые – Константин Федотов (Варлаам), Иосиф Никитенко (Юродивый), Вячеслав Васильев (Щелкалов), Кристина Попова (Федор), Полина Шабунина (Ксения) – показали себя весьма недурно.

Хороши были «Мастера хорового пения» Льва Конторовича, а также Большой детский хор им. В.С. Попова под управлением Анатолия Кислякова. МГСО во главе с Иваном Рудиным озвучил партитуру Мусоргского довольно выразительно и по большей части достойно аккомпанировал певцам.

***

Летний фестиваль в «Зарядье» продлится до конца июня, а его программы включают, кажется, все возможные академические и околоакадемические жанры. Один из главных акцентов – опера: вслед за «Борисом» прозвучат «Иоланта» и «Мазепа» Чайковского, «Франческа да Римини» Рахманинова, «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова да плюс еще в те же сроки, хотя и вне рамок фестиваля, – «Симон Бокканегра» Верди от Мариинского театра…