АРХИВ
20.02.2017
Несгораемая память
О таких концертах писать не просто трудно, а очень трудно. Но писать надо – так же, как такие концерты и устраивать.

Автором проекта «Желтые звезды» выступил Вячеслав Зильберборд, по чьей инициативе был создан в Петербурге Международный скрипичный фестиваль. «Желтые звезды», появившись сразу как неотъемлемая часть этого фестиваля, стали мощным мемориально-просветительским событием, дающим нечастую возможность на концертной площадке узнать о преступлениях Холокоста и нечеловеческом подвиге чудом уцелевших в этой машине смерти.

Программа концерта и состав участников настраивали на нечто уникальное, где малое сочеталось с большим, камерное с монументальным. Рядом с «главами» из «Детского альбома» Чайковского в исполнении Полины Осетинской значилась Девятая симфония Шостаковича, а резонировали им «Легенда» Венявского, где солистом выступил девятилетний скрипач Александр Кулицкий и «Ночные молитвы» из цикла «Жизнь без Рождества» Гии Канчели. В центре же этой сложносочиненной композиции стояли отрывки из воспоминаний Маши Рольникайте, опубликованные в «Детской книге войны. Дневники 1941–1945 гг.» в исполнении Чулпан Хаматовой. Режиссером действа выступил Валерий Галендеев, свет поставил знаменитый художник Глеб Фильштинский.

Слова в этом концерте оказались важнее музыки, ибо слова эти были свидетельством. Музыка же, иссекая слезы, играла свои роли – ритуальную, психотерапевтическую, антропологическую, – дабы оплакивать и никогда не забыть о случившемся и силой памяти противостоять демонам, норовящим прорваться вновь.

«Ночные молитвы» Канчели в исполнении Академического симфонического оркестра Петербургской филармонии под управлением Владимира Альтшулера открыли концерт. Авторский жанр, сочетающий струнный оркестр с записью на магнитофонной ленте и солирующим кларнетистом, – плоть от плоти болезненного ХХ века, прибегавшего к любым средствам, лишь бы залечить раны и исцелить душу. Нескончаемая тема-плач-размышление одинокого кларнета невероятно чуткого, будто сверхслышащего сквозь завесу времен музыканта Юлиана Милкиса была главным притяжением внимания. Филармонический зал, погруженный во тьму, был в тот вечер подлинным залом-храмом. Темноту пронзали лишь лампочки на пультах, словно свечи, делая публику частью этого недогматичного, но оттого не менее сильного моления о мире. Из тьмы во время «Ночных молитв» то и дело доносились голоса из «архива памяти», записанные на магнитофонную ленту.

Первые фрагменты дневника литовской девочки Маши Рольникайте были посвящены ее жизни еще в гетто. У Чулпан Хаматовой, кажется, едва хватало мастерства и выдержки, чтобы не потерять контроль над собой, своими чувствами, не сорваться и не разрыдаться. Кровь стыла в жилах, когда она читала строчки о ручейках крови после массовых расстрелов. Маша Рольникайте потеряла мать, сестер и братьев, но сама вышла живой из адских испытаний, помня свой дневник наизусть. С 1964 года Мария Григорьевна, литератор и переводчик, работала в Ленинграде, где и умерла в апреле прошлого года и была похоронена на Преображенском еврейском кладбище.

После первого развернутого дневникового фрагмента, оставившего зал в звенящем оцепенении, игра девятилетнего скрипача показалась игрой глубоко прочувствованной, зрелой и мудрой, ибо словно скорбно страдала о том, что память жива и в юных поколениях. Непростым испытанием для исполнителей и слушателей стало сочетание «глав» из «Детского альбома» Чайковского и фрагментов дневника, связанных уже с абсолютными ужасами концлагерной повседневности. Сочинение Петра Ильича вновь обнаружило парадоксальную универсальность своей лишь с виду детской темы, способной резонировать даже таким трагедиям человечества. За время этого концерта, кажется, можно было поседеть. В дневниках поражала степень отстраненности девушки, способной описать то, что описанию, казалось бы, не поддается. Впрочем, парадокс человеческого сознания и инстинкта самосохранения заключается в том, что сами выжившие сумели донести свои свидетельства в литературной форме. В частности, знаменитый основатель логотерапии Виктор Франкл делился в своих воспоминаниях тем, что сознание как бы уже привыкало к ужасам и смотрело на них отстраненно.

Сегодня особенно страшно читать наблюдения бывших узников о том, как адаптировались к нечеловеческим условиям заключенные, и о том, что двигало теми, кто в безграничной жестокости растаптывал их человеческое достоинство. Поражает, как хватило у выживших силы воли вновь пережить в своих воспоминаниях философско-психологического характера страшные мгновения ради того, чтобы оставить потомкам такие свидетельства.

«Желтые звезды» не совсем ожидаемо завершились Девятой симфонией Шостаковича. В этой музыке, написанной на окончание Второй мировой войны, в честь победы над врагом внешним, парадоксально слышалось столько сарказма, ерничества и горечи по поводу врага внутреннего, что вспоминалось лишь одно: «Люди, будьте бдительны!».

На фото Ч. Хаматова, П. Осетинская 

Поделиться:

Наверх